Весной и летом 1917 г. достигли большого размаха стачки и антивоенные выступления рабочих Италии. Пример русских рабочих усиливал боевой дух итальянского пролетариата, способствовал развитию в нем революционных настроений.
Антивоенное движение возглавили передовые рабочие Турина, среди которых большим влиянием пользовался революционный социалист Антонио Грамши (впоследствии — основатель Итальянской коммунистической партии). По инициале Грамши туринские левые социалисты переводили и обсуждали статьи В. И. Ленина о войне, распространяли их на фабриках и заводах.
21 августа 1917 г. в Турине вспыхнула крупная забастовка. Толчком к ней послужили перебои в снабжении рабочих хлебом, но она сразу же превратилась в революционное выступление против империалистической войны.
В течение пяти дней шли баррикадные уличные бои рабочих с полицией и войсками. Подробнее »Во Франции весной и летом 1917 г. также наблюдался значительный подъем стачечного движения.
В мае бастовало больше рабочих, чем за все предыдущие 33 месяца войны, вместе взятые, а в июне количество забастовщиков увеличилось вдвое по сравнению с маем. Забастовки охватили свыше полутора тысяч предприятий текстильной промышленности, а также немало кожевенных и других предприятий.
Рабочие требовали увеличения заработной платы, сокращения рабочего дня, гарантированного отдыха в воскресенье. Весьма активную роль в этих стачках играли работницы, добивавшиеся 8-часового рабочего дня, одинаковой заработной платы и одинаковых прав с рабочими-мужчинами.
Впервые с начала войны французский рабочий класс вопреки противодействию лидеров социалистической партии и профессиональных союзов провел в 1917 г. первомайскую забастовку, которая охватила Париж и почти все промышленные Центры страны. В забастовке участвовали многие тысячи рабочих военных заводов. На митингах выдвигались лозунги прекращения войны, быстрейшего заключения Демократического мира.
None Их центром стал промышленный район Ланкашира, где в конце апреля 1917 г. разразилась огромная забастовка, вскоре охватившая около 250 тыс. рабочих машиностроительной промышленности 48 городов.
Другим показателем глубокого брожения в массах была антивоенная конференция рабочих организаций, происходившая 3 июня 1917 г. в г. Лидсе.
В ней участвовало свыше 1150 представителей низовых тред-юнионистских, лейбористских с социалистических организаций. Почти единогласно конференция приняла резолюции, приветствовавшие революцию в России, и лозунги демократического мира.
Одна из резолюций призывала участников конференции немедленно приступить во всех городах и округах Англии к созданию Советов рабочих и солдатских депутатов для борьбы за мир и для защиты жизненных требований трудящихся. Подробнее »В Австро-Венгрий после получения известия о русской революции произошли бурные уличные митинги и антивоенные манифестации. На предприятиях Вены начались забастовки. Усилилось разложение австро-венгерской армии.
Министр иностранных дел Чернин в записке императору признал, что «дальше нести военные тяготы невозможно». Замешательство в правящих кругах было настолько значительным, что правительство даже объявило 1 мая нерабочим днем. Впрочем, правительство все равно не имело сил предотвратить первомайскую забастовку и вообще ослабить забастовочное движение.
Число стачек в Австрии (без Галиции и Буковины) увеличилось в 1917 г. по равнению с 1916 г. втрое, а число бастующих — в 11 раз.
В мае 1917 г. бастовало большинство рабочих на военных предприятиях Вены и Будапешта. Крупные забастовки вспыхнули летом 1917 г.
В Брно про. изошло восстание, в течение нескольких дней на улицах города шла вооруженная борьба. «Взрыв возмущения чешских рабочих,— писал Ленин осенью 1917 г. подавлен с невероятным зверством, указывающим на крайнюю запуганность правительства».
Подробнее »Свержение царизма встретило восторженные отклики во многих странах мира. Международный пролетариат приветствовал русскую революцию, видя в ней справедливое возмездие тому режиму, который являлся одним из оплотов мировой реакции и был одним из виновников мировой бойни.
Русская революция явилась сильнейшим ускорителем антивоенного, революционного движения, которое, несмотря на суровые репрессии, росло во всех воюющих странах. Рабочие выражали уверенность в том, что «от зажегшейся в Петрограде искры загорится свет над остальным порабощенным милитаризмом миром».
Особенно глубокое и непосредственное влияние русская революция оказала ва трудящихся Германии и Австро-Венгрии. Это объяснялось тем, что людские и материальные ресурсы Центральных держав были истощены больше, чем ресурсы стран Антанты. Кроме того, немецкие и австро-венгерские армии непосредственно соприкасались с русской армией и испытывали ее революционизирующее воздействие.
Подробнее »
В Австро-Венгрий после получения известия о русской революции произошли бурные уличные митинги и антивоенные манифестации. На предприятиях Вены начались забастовки. Усилилось разложение австро-венгерской армии.
Министр иностранных дел Чернин в записке императору признал, что «дальше нести военные тяготы невозможно». Замешательство в правящих кругах было настолько значительным, что правительство даже объявило 1 мая нерабочим днем.
Впрочем, правительство все равно не имело сил предотвратить первомайскую забастовку и вообще ослабить забастовочное движение.
Число стачек в Австрии (без Галиции и Буковины) увеличилось в 1917 г. по равнению с 1916 г. втрое, а число бастующих — в 11 раз.
В мае 1917 г. бастовало большинство рабочих на военных предприятиях Вены и Будапешта. Крупные забастовки вспыхнули летом 1917 г.
В Брно про. изошло восстание, в течение нескольких дней на улицах города шла вооруженная борьба. «Взрыв возмущения чешских рабочих,— писал Ленин осенью 1917 г.
подавлен с невероятным зверством, указывающим на крайнюю запуганность правительства». Пытаясь ослабить напряжение в стране, правительство предпринимало политические маневры. Император помиловал Фр.
style=”display:inline-block;width:300px;height:250px” data-ad-client=”ca-pub-0791478738819816″ data-ad-slot=”5810772814″>
style=”display:inline-block;width:300px;height:250px” data-ad-client=”ca-pub-0791478738819816″ data-ad-slot=”5810772814″>.
Заседание рейхсрата 30 мая 1917 г. открылось тронной речью, содержавшей обещания государственных реформ. В Венгрии ушло в отставку правительство Тиссы, олицетворявшее политику крайней реакции и угнетения славянского населения.
Буржуазия и помещики славянских областей империи также были охвачены страхом перед рабочим движением. Большинство их, считая необходимым сохранить Габсбургскую монархию как оплот реакции в Восточной Европе, выдвигало требование о превращении Австрии в «союзное государство под скипетром Габсбургско-Лотарингской династии».
Другая часть славянских буржуазных националистов ориентировалась на империалистические правительства держав Антанты. Руководители чешского «национального комитета» в Париже во главе с Массариком и Бенешем делали ставку главным образом на Францию и Англию.
Они возлагали надежды даже на буржуазное Временное правительство России, с которым Массарик во время поездки в Петроград согласовывал план освобождения Чехии и Словакии с помощью наступления русской армии.
Южнославянские националисты при содействии английского министерства иностранных дел разработали в июле 1917 г. на совещании, созванном на острове Корфу, план объединения хорватских, словенских и сербских земель Австро-Венгрии с Сербией и Черногорией в одно монархическое государство во главе с династией Карагеоргиевичей.
Австрийские и венгерские социал-шовинисты срывали революционные выступления пролетариата против войны.
Революционной борьбе за мир австрийская социал-демократия противопоставляла проекты «реформы управления», пропагандируя превращение Австро-Венгрии в «союзное государство», «федеративное государство» и т. п. и превознося Габсбургскую монархию как «убежище для малых наций».
Австрийские центристы расточали похвалу русским меньшевикам и эсерам и выступали с критикой руководства партии лишь за то, что оно оказывает открытую поддержку правительству. Эта критика всякий раз кончалась тем, что центристы находили общий язык с оппортунистическими вождями партии.
Летом 1917 г. группа «леворадикалов» во главе с Ф. Коричонером отделилась от центристов и собрала свою первую нелегальную конференцию, на которой объявила себя солидарной со взглядами большевиков и с «циммервальдской левой». Этой группе революционных социалистов удалось установить связь с рабочими в Вене и в промышленном городе Винер-Нейштадт, а также начать революционную агитацию среди солдат венского гарнизона.
Однако «леворадикалы» не были способны создать самостоятельную революционную пролетарскую партию. Еще слабее были силы революционных социалистов в венгерской и чешской социал-демократических партиях.
Февральская революция в России оказала непосредственное влияние на Германию и Австро-Венгрию. Это объяснялось тем, что людские и материальные ресурсы Центральных держав были истощены больше, чем ресурсы стран Антанты. Кроме того, немецкие и австро-венгерские армии непосредственно соприкасались с русской армией и испытывали ее революционизирующее воздействие.
Подъем антивоенного движения в странах Западной Европы, прежде всего нарастание революционного кризиса в Германии, создавали, в свою очередь, более благоприятные международные условия для дальнейшего развития революции в России. Известия об антивоенных выступлениях русских рабочих и солдат, об их требовании немедленного заключения демократического мира быстро распространялись в Германии и усиливали революционное брожение масс. Между тем кайзеровское правительство и не помышляло о прекращении войны.
Правительство рассматривало русскую революцию как благоприятную для Германии возможность развернуть новые наступательные действия и закончить войну победой. Саксонский министр внутренних дел Витцум писал в апреле 1917 г. руководителям округов о все возрастающем возбуждении среди рабочего населения.
«Эти настроения, — писал министр, — объясняются, по-видимому, не только затянувшейся войной, но главным образом нехваткой хлеба, картофеля и угля, политическим переворотом в России, воздействие которого на неспокойные умы за пределами России неоспоримо». 16 апреля 1917 г. в Берлине забастовали металлисты, работавшие в военной промышленности.
Стачка приобрела политический характер и распространилась на всю страну. Берлинские металлисты провозгласили солидарность с русской революцией. В Лейпциге бастующие металлисты также выдвинули ряд политических требований: отмены осадного положения и законов о принудительном труде, освобождения политических заключенных, введения всеобщего избирательного права; они требовали также, чтобы правительство заявило о готовности немедленно заключить мир без аннексий.
Спартаковцы призывали рабочих всех профессий создавать по русскому примеру Советы рабочих депутатов. Первые Советы в Германии возникли на предприятиях в ходе апрельской стачки. Правительство подавило апрельскую стачку.
Однако в июне произошли новые крупные стачки, сопровождавшиеся демонстрациями в Кельне, Гамбурге, Дюссельдорфе и других городах. Всего в 1917 г. число забастовок в Германии увеличилось по сравнению с первыми годами войны вдвое, а число бастующих — вчетверо.
Пример русских рабочих и солдат усилил брожение в германской армии. На Восточном фронте участились случаи братания немецких солдат с русскими. 1 мая 1917 г.
тысячи немецких солдат устраивали вместе с русскими солдатами собрания и митинги, требуя мира. В германской армии на Западном фронте также множились случаи нарушения воинской дисциплины. Особенно серьезными были события в германском военном флоте.
Тайная революционная организация моряков, имевшая свой центр на линейном корабле «Фридрих Великий», насчитывала к началу августа 1917 г. около 4 тыс. членов.
Ее руководитель матрос Рейхпич подготавливал создание во флоте «матросских советов по русскому образцу». Среди рабочих на верфях и среди матросов распространялись листовки, призывавшие поддержать русскую революцию революцией в Германии. «Победоносная русская революция в союзе с победоносной германской революцией будут непобедимы», — говорилось в одной из таких листовок.
В августе 1917 г. на военных кораблях вспыхнули волнения. Матросы отказывались повиноваться командирам, расправлялись с ненавистными офицерами.
Командованию пришлось пустить в ход пехотные части. Руководители матросской организации Рейхпич и Кебис были казнены. Весной 1917 г.
германские правящие круги начали кампанию «парламентаризации» империи. Политические реформы были призваны предотвратить надвигавшуюся революцию. По настоянию канцлера Бетман-Гольве-га кайзер Вильгельм II опубликовал в апреле 1917 г.
так называемый пасхальный манифест о преобразовании после войны избирательной системы в Пруссии в более демократическом духе. К лету 1917 г. среди некоторых руководителей партии католического центра (Эрцбергер и др.
) усилились настроения о необходимости заключения мира с Антантой. На этой платформе в рейхстаге образовался блок партии центра, прогрессистов и социал-демократов. Обладая большинством голосов, он добился принятия 19 июля 1917 г.
резолюции о стремлении рейхстага «к миру на основе соглашения и к длительному примирению народов». Резолюция не содержала конкретного отказа от аннексий территорий, захваченных уже Германией в Польше, Прибалтике, Бельгии, Франции. Тем не менее правые партии, кайзер и военное командование повели против нее ожесточенную борьбу.
В печати появились протесты монополистических объединений, юнкерских организаций и шовинистических союзов, требовавших продолжения войны и осуществления неурезанной программы германских аннексий. Этот лагерь быстро свел маневр рейхстага на нет. Правда, канцлер Бетман-Гольвег был отстранен от своего поста, однако новый канцлер, Ми-хаэлис, заявив, что будет придерживаться резолюции «о мире по соглашению», сделал оговорку: «так, как я ее понимаю».
Как следует «понимать» эту резолюцию, разъяснил вскоре кайзер. 20 июля 1917 г. на приеме депутатов рейхстага он заявил: «Соглашение состоит в том, что мы возьмем у врагов деньги, сырье, хлопок, масло и из их кармана переложим в наш карман.
. . ».
Принятая 11 сентября 1917 г. коронным советом «мирная программа» не только не урезала, а еще более расширила завоевательные планы Германии на Западе и на Востоке.
Сергей БазановБазанов Сергей Николаевич – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН.
После Февральской революции неограниченная свобода захлестнула Россию и, естественно, ее армию, которая к 1917 больше напоминала вооруженную толпу гражданских людей. Тем не менее и в этот период антивоенное движение на фронте нарастало отнюдь не равномерно, как было принято считать в советской историографии. Временное правительство и его комиссары, военные организации эсеров и меньшевиков небезуспешно боролись с антивоенными выступлениями.
Лишь одна партия большевиков всемерно поддерживала и часто инициировала антивоенные протесты. Плоды этой работы пришедшие к власти большевики почувствовали на себе – Русская армия окончательно вышла из-под контроля не только правительства и командования, но и своих же солдатских комитетов, и никакие меры не смогли перетянуть ее на сторону «партии мира» на выборах в Учредительное собрание.
Год 1917-й, особенно самые насыщенные переломными событиями его месяцы от Февральской революции до Октября, оказался в фокусе такого пристального внимания в научной литературе и документальных публикациях, какого не удостоился, пожалуй, ни один период истории России. Но и здесь до сих пор остаются темы, требующие серьезной исследовательской работы. Одна из них – вопрос о войне и мире.
Вполне естественно, что наиболее остро этот вопрос стоял в Русской армии, которая в то время насчитывала более 7 миллионов человек. Именно после победы Февральской революции на фронте Первой мировой войны развернулось мощное антивоенное движение в различных формах.
Как объяснить такие настроения в армии? Ведь, как мы хорошо знаем, война, названная в русском обществе Второй Отечественной, началась для России с волны патриотического подъема (и до мая 1915 года он был довольно высок! ), в связи с этим быстро и организованно прошла общая мобилизация.
Кстати, было и немало добровольцев, и первых героев. Вроде бы все начиналось так же, как в Отечественную войну 1812 года. К тому же, вступая в Первую мировую войну, Россия хорошо помнила недавние торжества по случаю 100-летия той войны с Наполеоном и Бородинского сражения, которые отмечались с необыкновенной пышностью.
К моменту мобилизации 1914 года численность нашей действующей армии составляла 1 миллион 300 тысяч человек, плюс 1 миллион человек – мобилизованные солдаты, унтер-офицеры и офицеры запаса. Этого количества явно не хватало для борьбы с Германией и Австро-Венгрией, к которым вскоре прибавилась и Турция. В ходе кровопролитных сражений Русская армия понесла невосполнимые утраты, особенно офицерского и унтер-офицерского состава, и уже осенью 1914 года в неё влилось наспех обученное пополнение – главным образом малограмотная сельская молодежь, рабочие необоронных профессий (в основном низкой квалификации) и представители средних городских слоев. Все они ранее не проходили действительную службу в армии. По многочисленным воспоминаниям офицеров-фронтовиков, сводкам командования и другим источникам, в своей массе новобранцы были недисциплинированными, легко подвергались антивоенной пропаганде. Сильно изменился и офицерский корпус: на место выбывших из строя кадровых командиров или хотя бы офицеров запаса пришли выпускники, наспех обученные в так называемых 4-месячных школах прапорщиков пехоты – в основном недоучившиеся студенты, тоже не отличавшиеся дисциплинированностью, а тем более благонадежностью. К тому же к началу военной кампании 1915 года война приобрела позиционный характер: противоборствующие стороны «зарылись в землю», К осени 1915 года, когда резко ухудшилось и материально-техническое, и продовольственное снабжение действующей армии, на Восточном театре военных действий окончательно установился так называемый позиционный тупик К «снарядному и патронному голоду» добавился паралич на железнодорожном транспорте. Словом, Россия, как и другие страны, оказалась не готова к длительным боевым действиям, да еще такого небывалого размаха.
Всё это (и многое другое) привело к зарождению антивоенного движения среди солдат действующей армии, особенно были распространены такие виды протеста – дезертирство, добровольная сдача в плен, саморанения, отказ выполнять боевые приказы… И, наконец, братание – именно этот вид протеста солдат против войны, выражающийся во встречах на нейтральной полосе на основе отказа от боевых действий, стал наиболее массовой и ярко выраженной формой антивоенных выступлений [1].
Напомним, что первое братание произошло в 1914 году на Рождество на Западном (французском) фронте между английскими и немецкими солдатами. На Восточном (русском) фронте оно было впервые официально зарегистрировано командованием в апреле 1915 года перед Святой Пасхой и в дальнейшем происходило довольно редко. «Обвальный» характер братание приобрело только после Февральской революции.
Попутно отметим еще два, на наш взгляд, немаловажных фактора, способствовавших братанию, – национальный и религиозный. В армиях Германии и особенно ее союзницы Австро-Венгрии воевало огромное количество лиц славянского происхождения: поляки, чехи, словаки, украинцы, сербы, словенцы, русины, хорваты и др. Кстати, в австро-венгерской армии численность славян, по подсчетам исследователей, доходила до 43-44 % [2].
В большинстве такие солдаты не видели в русских врагов, поэтому нередко в массовом порядке сдавались в плен частям Русской армии. Известны, например, такие примеры: в апреле 1915 года на сторону наших войск перешел почти в полном составе 28-й Пражский полк, а в мае – значительная часть 36-го Младоболеславского. Всего же за годы Первой мировой войны добровольно сдалось в русский плен около 0,5 миллиона солдат-славян австро-венгерской армии.
Но вернемся к вопросу о братании. Как свидетельствуют сводки командования, всплески братания приходились на Пасхальные дни, когда христиане, одетые в солдатские шинели, отмечали один из главных праздников. Попутно отметим, что на Кавказском фронте, где Россия тогда сражалась с Турцией, подобных контактов с солдатами противника не было. Итак, антивоенные выступления, имевшие место до Февральской революции, как уже отмечалось, не носили массового характера и были достаточно редки: не чаще, чем в других воюющих странах. Однако свержение самодержавия резко изменило это положение. Неограниченная свобода (скорее – вседозволенность) захлестнула Россию и, естественно, Русскую армию как неотъемлемую часть общества. На фронте это проявилось с особой силой. Как уже отмечалось, армия 1914 года и армия 1917 года почти не имели ничего общего: из профессиональной Русская армия постепенно превратилась в вооруженную толпу гражданских людей. Вспоминается знаменитое ленинское выражение: «Армия вобрала в себя весь цвет народных сил» [4]. К сожалению, не только «цвет». Следует отметить, что Временное правительство, солдатские комитеты, правительственные комиссары, военные организации эсеров и меньшевиков, командование прилагали немало усилий в борьбе с антивоенным движением. Лишь одна партия большевиков всемерно поддерживала и зачастую организовывала антивоенные выступления, особенно братания солдат с противником, чем сводила на нет все усилия не только «лиц официальных», но и патриотически настроенных солдат и офицеров.
Изучение истории антивоенного движения на фронте в период от Февраля к Октябрю показало, что нарастало оно не равномерно, как было принято считать в советской историографии. Условно его можно разделить на четыре этапа. Начало каждого из них, как показывают многочисленные источники, было связано с тем или иным политическим событием, получившим отклик на фронте в виде всплеска различных антивоенных выступлений.
Итак, первый этап: от кануна Февраля до известной ноты министра иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюкова (конец февраля – 17 апреля), то есть период возникновения и становления сети солдатских комитетов на фронте, активизации большевиков и австро-германского командования в том, что касалось организации братаний (наиболее злостного нарушения воинской дисциплины и одного из главных средств борьбы за выход России из войны), в целом время вседозволенности для солдатской массы.
Второй этап охватывает период от Апрельского кризиса до кануна Июньского наступления на фронте (18 апреля – 17 июня). Этот отрезок времени характерен новой волной антивоенных выступлений, вызванной как нотой Милюкова (18 апреля), так и активной кампанией Временного правительства по пропаганде в действующей армии готовившегося Июньского наступления. Здесь наблюдаются массовые братания солдат с противником, связанные с празднованием 1 Мая и Пасхи, коллективные отказы целых полков заступать на боевые позиции и многочисленные антивоенные митинги. Третий этап длится от начала Июньского наступления до ликвидации Корниловского движения (18 июня – 31 августа). В это время Временное правительство и командование принимают «строгие меры» по отношению к любым антивоенным выступлениям (запрещение братаний солдат с противником, несанкционированных митингов, а главное – введение смертной казни за нарушения воинской дисциплины, попутно отметим: случаев приведения таких приговоров в исполнение зарегистрировано не было). В эти месяцы отмечаются резкое снижение волны братаний солдат с противником (главным образом из-за начала крупномасштабных наступательных операций), но вместе с тем появление нового вида антивоенных выступлений – восстаний, иногда целых полков, что напрямую было связано с вопросом о наступлении.
Четвертый этап хронологически совпадает с начавшимся в стране общенациональным кризисом и завершается взятием власти большевиками (начало сентября – 24 октября). В этот период большевики на фронте заметно активизируются, происходит резкая большевизация солдатских комитетов. Как и весной 1917 года, становятся нормой стихийные антивоенные митинги, отказы солдат исполнять боевые приказы, массовые братания. И все это неуклонно нарастает по мере приближения к Октябрю. Русская армия окончательно выходит из-под контроля не только комиссаров Временного правительства и командования, но и своих же солдатских комитетов. Пришедшие к власти большевики сразу почувствовали «плоды» своей антивоенной работы в действующей армии. Ни ускоренная большевизация солдатских комитетов, ни создание большевистских ревкомов, ни присылка на фронт комиссаров – никакие из этих экстренных мер не помогли «перетянуть» Русскую армию на сторону «партии мира» – именно так стали именовать себя большевики в ходе кампании по выборам в Учредительное собрание. Не помог и первый декрет новой власти – о мире. Парадоксально, но на выборах в Учредительное собрание, состоявшихся в действующей армии в ноябре 1917 года, солдаты-фронтовики, которые еще недавно боролись за мир, проголосовали за продолжение войны. Наибольшее число голосов – 61,2 % – собрали эсеры и другие социалистические партии, стоявшие на оборонческих позициях, и только 38,8% «поборники мира» – большевики [5]. Разочарование ждало большевиков и при попытке привлечь в создаваемую ими армию «нового типа» солдат-фронтовиков. Так, к весне 1918 года в ее ряды записалось только около 70 тысяч добровольцев, что равнялось приблизительно 1 % от общего числа фронтовиков [6].
В заключение необходимо отметить, что имеющаяся на сегодняшний день научная литература и документальные публикации освещают лишь небольшую часть этой сложной проблемы. Различные антивоенные выступления рассматриваются в исследованиях только как составная часть революционного движения в действующей армии, руководимого большевиками. Как нам видится, вся предшествующая научная литература имеет один серьезный недостаток – весьма поверхностно, а зачастую искаженно показывает пагубное влияние антивоенных выступлений на воинскую дисциплину в действующей армии и особенно на ее боевой дух, что в конечном итоге и привело к развалу российских вооруженных сил в конце 1917 года.
Примечания
: [1] Подробнее о проблеме братания см.: Базанов С.Н. Немецкие солдаты стали переползать к русским «товарищам» и брататься с ними // Военно-исторический журнал, 2002, 6. С. 43-50; Он же. Братание – путь к поражению // История (Изд. Дом «1 сентября»), 2003, 40. С. 12-18; 41. С. 16-20; Он же. Феномен братания в Первой мировой войне // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2003/2004. Новые научные направления. – М.: РОССПЭН, 2005. С. 287-301; Он же. Феномен братания. // Наука в России, 2005, 4. С. 99-105; Он же. Братание – порождение Первой мировой войны // Преподавание истории в школе. 2006, 3. С. 22-26. [2] Киган Д. Первая мировая война. М.: АСТ, 2002. С. 193-194; Степанов А.И., Уткин А.И. Всероссийская империя и СССР в мировых войнах. – М.-Краснодар: Кубанский издательский дом, 2005. С. 13. [3] См., например: Военнопленные периода Первой мировой войны // Северная энциклопедия. – М.: Европейские издания; Северные просторы. 2004. С. 156-157. [4] Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 40. С. 8-9. [5] Подробнее о выборах в Учредительное собрание в действующей армии см.: Базанов С.Н. Выборы в Учредительное собрание в действующей армии в ноябре 1917 года. // Вестник Ленинского мемориала. Вып. 9. Материалы Всероссийской научной конференции «1917 год в зеркале истории». Ульяновск: Вектор-С, 2007. С. 164-171. [6] См.: Голуб П.А. Партия, армия и революция. Отвоевание партией большевиков армии на сторону революции. Март 1917 – февраль 1918. М.: Политиздат, 1967. С. 292.
Опубликовано на портале 09/02/2009.
Источники:
